Утверждение о том, что выход книги Освальда Шпенглера "Закат Европы" на границе 10-х - 20-х годов наделал немало шума, давно стало общим местом. Когда в 1998 году впервые на русском языке был опубликован второй том произведения, это прошло почти незамеченным, как бы ни пытались опровергнуть подобный тезис представители "окололитературных кругов". Такая разница в восприятии сама по себе наводит на размышления ...

     Различие носит скорее не географический, а хронологический характер. Пропасть лежит не между Европой и Россией, а между 20-ми и 90-ми годами. За 70 лет человечество во многом изменилось. По крайней мере та его часть, предки которой традиционно проживали на территории, именуемой и поныне Европа.

      (из Географического энциклопедического словаря.- М., 1983.: "Европа - часть света, западная часть материка Евразия ... Граница между Азией и Европой условно проводится по восточным подножиям (или гребням) Урала, долинам рек Эмба (или Урал), Кума, Маныч (иногда по осевому водоразделу Большого Кавказа), Каспийскому, Азовскому, Черному и Мраморному морям, проливам Босфор и Дарданеллы.")

     В 20-е годы, когда Шпенглер был "в моде", европейцы попытались круто изменить свою судьбу. Результатом этого эксперимента было появление традиционалистских, авторитарных режимов самого разного толка. Демократия "англо-саксонского" типа сохранялась в нетронутом виде в Великобритании, отчасти в странах Бенилюкса и Скандинавии, возможно, Франции (в последней с очень большим трудом). Другие страны погрузились в "корпоративно-фашистскую туманность" (термин взят из: Ш. Мийон-Дельсоль "Политические идеи XX века" - русск. перевод - М., Конкорд, 1995.) с элементами расизма или без таковых.

     События этого периода можно образно сравнить с высокой температурой, поднявшейся у тяжелобольного. Температура поднимается - значит организм еще борется за выживание, борется сам. Судьбу Европы решили в 1945 по сути неевропейские силы СССР и США. Речь идет не о геополитике, механическом перекраивании карты внешними силами, а о потере самоидентификации, самодостаточности. Итак свершилось: больной скончался, закат завершился. Все остальное - жизнь после смерти. То, что издание второго тома "Заката Европы" оставило наших соотечественников равнодушными, может свидетельствовать о том, что болеть здесь также уже некому.

     Впрочем, возможна и другая, более оригинальная и оптимистическая интерпретация равнодушия мыслящей части российского общества. За прошедшие три четверти века многие идеи и высказывания, которые обнаруживаются в трудах Шпенглера, стали общеизвестными, потеряли новизну. Правда, не совсем ясно, каким образом эти идеи распространялись в советском обществе; невольно вспоминаются концепции объективной истины, носящей некий априорный характер. Мыслитель ничего не придумывает, а "лишь" открывает. А открывателем может быть каждый.